[Gallie]

Отчет с игры Натали, часть 2

***
У Гонг иногда странный взгляд — из-под ресниц, длинный, подчеркнуто спокойный. Когда она смотрит так, мне видится, как ее руки медленно обрывают лепестки хризантемы или связывают в смертельный узел алый шелк. Возможно, это ее не-она.

Сейчас у нее именно такой взгляд, но смотрит она не на меня. На Гайдзина. Следит за его мягкими движениями, за тем, как он откидывает с лица светлые пряди волос, холодно блестящие, когда он подходит к окну. А потом она идет за ним и скрывается вместе с ним в его комнате.

Я не уверен, что спросил разрешения войти. Они сидели рядом, Рири касалась волос Гайдзина. Теперь он с ней — так? Своим обволакивающим путем Чувств, ласково лишающим воли? Он пытается мне что-то объяснить, когда я бросаюсь на него.

Мой удар сползает в пустоту — усталость окутывает меня тяжелым глухим коконом, я могу только сесть там, где стоял, опираясь о пол руками. Я слушаю его. Их обоих. Я не могу верить Гайдзину, но Рири... Она пришла сама. Он не действовал на нее чем-либо. Это была не она, точнее, ее не-она. Не-она пришла к Гайдзину, не-она захотела коснуться его.

Я прошу ее уйти. Просто уйти.

***
У нас занятие по управлению ци, их ведет идеальная охотница Икуко-сенсей. У нее негромкий голос, но слышно всем — тишина стоит мертвая, как всегда на ее уроках.

Раньше я часто попадал в одну группу с Кейши, и мы успевали поговорить, не привлекая внимания. Когда-то Муравей пощадил меня на занятии ровно так, как позже я Вонга, тогда нас наказали обоих, и это общее наказание оказалось еще одной ступенькой к сближению.

- Ты мне ничего плохого не сделал. Да еще настолько, чтобы я тебя хотел убить.
- Ты - меня, я - тебя. Так все устроено...
- А ты? Ты убил бы любого охотника, если бы тебе разрешили?
- Да. Любого.
- Врешь...
Да, Кейши, я врал тогда...

Сейчас Кейши здесь нет, со мной в паре Ото. Обычно я старателен на занятиях, но тут отвлекаюсь каждую минуту, справедливо получая замечания. Я думаю о другом. О Кейши, о Драконе, о Рири. О несданном сочинении и неполученной крови. Ото видит, что со мной что-то не так, и явно щадит — дерется вполсилы. Это его понятие о чести. Я думаю, у него есть своя дорога к озеру, и он не хочет с нее свернуть.

У многих такая есть. Даже здесь. Только вот озеро у каждого свое.

- Что с тобой? - он спрашивает, почти не разжимая губ.
- Много что случилось
- Хочешь, подойди после урока.

Я очень хочу. Но я не подойду.
Почему — так? Почему, когда мне трудно, мне хочется прийти просить совета у охотников? Когда во мне выгорит человеческое?

***
В моем крыле две новости, одна хорошая, другая сомнительная. Хорошая — это то, что молодец Змееныш записал меня на прислуживание с двух до четырех ночи полнолуния. Я точно не буду прислуживать сегодня. Я буду носить и отпаивать раненых — или, что вернее, носить и отпаивать придется меня.

Мне не трудно прислуживать, это долг, исполняемый всеми нами, но сегодня слишком тяжелый день. Я не исполнил бы этот долг достойно в дневные часы. А в ночные всем правит полная луна.

Сомнительная новость— Змееныш собирает нас всех на совещание. По моему опыту вряд ли он нас собирает сказать, что мы все очень хорошие, и вечер ожидается отличный.

На совещании я сижу с Гонг, чувствуя ее плечо своим. Змееныш и Гайдзин напротив друг друга, и между ними чувствуется напряжение почти зримое. Полнолуние медленно вступает в свои права, обостряя чувства, высвечивая, обнажая их, их хочется глотать полным ртом, как воду из родника в жару. Сейчас хорошее время для любви, ненависти, соперничества, мести. Для решений, которые принимаешь как последние в жизни.

Они ведь действительно могут быть последними.

Змееныш при всех рассказывает пришедшие к нам слухи. Слухи ходят почти про всех — и он прав, лучше обсудить это перед крылом, тем более сегодня, когда так хочется доверять друг другу, когда мы спустимся вместе под полную луну, и первая кровь плеснет на плиты двора. Сегодня, когда нашими силами вернется Дракон.

Обо мне Змееныш ничего не говорит — но его взгляд задерживается по-особому, я понимаю, ему есть что спросить. О Гонг все пополам — один из слухов правдив, другой нет. Так говорит она сама, и я верю ей. Мы легко говорим, чуть преувеличенно громко, чуть громче и легче обычного смеемся, легкое опьянение полнолунием началось. Только лисья осторожная улыбка Гайдзина все та же. Он возражает Змеенышу, преувеличенно вежливо, словно это не возражения, а советы, проходя по тонкой грани вежливости и оскорбления. Змееныш хорошо держится, но долго это продолжаться не сможет.

В стае может быть только один вожак. При Драконе так и было. Выбирая между Змеенышем и Гайдзином, я поддержу Змееныша, в этом не может быть сомнений.

Но про остальных я не уверен.

Кто-то — Бара, кажется — уже недвусмысленно предложил решить дело между ними поединком. Так или иначе, напряжение все равно прорвется боем.

Просто бой может быть... разный.

А Гайдзин смотрит на меня, и я чувствую, что между нами тоже висит напряжение. Но иное. Мы не хотим этого, но мы связаны странной нитью судьбы. Мы больше всех в крыле хотим вернуть Дракона.

- Мне надо поговорить с тобой.
- Надо, Дэй, - он явно этого ждал. - У меня.

***
Мы сидим втроем — с Гайдзином и Змеенышем. Врагом и другом. В комнате врага. В этот день все кувырком чем дальше, тем больше.

- Я не стал говорить при всех, - это Змееныш. - Но про тебя, Дэй, я тоже кое-что знаю. Ты часто общаешься с охотником. С Кейши.

- Это правда, - говорю я. Я не люблю врать, а Змеенышу еще и не хочу.

- Ты шпионил на них хотя бы раз?
- Посмотри. Мне нечего скрывать от тебя.

Я бы оскорбился, спроси меня об этом кто-то другой. Но Змеенышу можно много. Тем более что я уже позволял ему смотреть мои воспоминания, когда он затирал мне память о мирах Ями.

Путь Разума касается сознания. Легко, бережно — или мне так кажется, потому что Змееныш мне почти брат. Перебирает воспоминания — я и Кейши, беседка, занятия, разговоры, сначала короткие, потом длиннее … последний разговор он просматривает долго.

- Я хотел рассказать об этом сам, - говорю я. - Я верю ему. Он не убивал.
- Те из этих воспоминаний, которые Асаджи-сенсей еще не видел, лучше затереть, - Змееныш прав, конечно, - или у тебя будут очень большие неприятности. Максимальные. А насчет Кейши — с ним надо общаться. Ты сможешь выманить его так, чтобы мы пообщали?

Давай, Дэй. Выбирай между дружбой и верностью.

- Думаю, что смогу. Если ты обещаешь мне, что просто прочитаешь его разум, но не будешь причинять боль или убивать.
- Обещаю. Но если я выясню, что это он мелко пакостил нам в последнее время, то дальше уже будет дело между ним и мной. И ты в него не вмешиваешься.

Гайдзин сидит молча, прикрыв глаза, слушает нас.

- Не все в крыле хотят возвращения Дракона, - говорит он. - Я боюсь, что мы можем верить не всем нашим Старшим.

Они продолжают мысли друг друга, легко перекидывая слова:
- Фэй живет с охотником
- И спит с ним.
- И любит его, а он — ее.
- И вряд ли она молчит с ним.
- Она чаще с охотниками, чем с нами.
- Так зачем мы ищем еще какого-то предателя?

Я не могу возразить им рассудочно. Но... Фэй, Тень, гибкость ветви, чистота рассвета и твердость стали, она дружила с Драконом, она одна из нас, ученица Асаджи-сенсея и пример для всех. Она не могла бы. Она не предатель. Я не верю.

- Должен быть кто-то другой, - говорю я. - Кто-то, о ком мы не думаем.

Я попрошу Гонг предупредить ее. Пусть знает, что ее подозревают. Она не может быть виновата, а подозрение сейчас стоит дорого.

***
То ли Вонг чувствует, то ли ему передали, что я ищу его — но мы одновременно выходим, он из своего крыла, я из своего. Он всегда с кем-то из своих старших — Ото или Акио, как с телохранителями. Только вчера он был один.

- Поговорим? - спрашиваю я. - Не как вчера.

Он отходит со мной так, чтобы ни из одного крыла нас не было видно. Старший остается на расстоянии, но посматривает на нас.

- Да. Вчера было некрасиво.
- Недостойно, - подтверждаю я.
- Плохо.
- Отвратительно.
- Безобразно.
- Нечестно.

Мы оба улыбаемся. Я только сейчас заметил: у него глаза как голубой лед. Лед не тает, когда он улыбается. Он как оками, как прошедший смерть. Но живой.

- Почему вы все ходите под Гайдзином? - он говорит, чуть капризно растягивая слова.
- Я не хожу под Гайдзином.
- Ты помнишь вчерашнюю ночь? Это он заставил меня считать, что Змееныш мой лучший друг. А ты просто воспользовался. Используя его помощь, ты ходишь под ним.
Это так. Это то, что мне неприятно.

- Дэй, я знаю, что вы хотите вернуть Дракона.
Интересно, в Академии все распространяется с такой скоростью? Сквозь стены, из одного крыла другому и назад?
- И что? Ты кормил его, он защищал тебя.
- Ты тоже знаешь, что я кормил его? - ему неприятно по-настоящему.
Удивительно, Вонг. Вот ты знаешь о моих делах, почему мне не знать о твоих?
Но того, что он рассказывает мне дальше, я не знал. Он говорит так изнутри, как говорят о сильно больном прошлом, словно сдирая по частям повязку, присохшую к открытой ране. Я знаю такие разговоры и стараюсь не участвовать в них сам. Моя повязка присохла крепко.

Он говорит о скотобойнях, на которых убивают и разделывают людей. О том, что сделали с его матерью у него на глазах — и эта его боль отзывается во мне очень точно и сильно. О том, как и зачем Дракон привез его сюда, и какую роль играл в этом всем.

Жизнь как нить с узлами-вехами. У нас с Вонгом многие узлы одинаковы. Возможно, мы могли бы стать друзьями. Но лиловое крыло и белое поделены смертью. Между нами встали бы правила. И еще Дракон.

Мой друг, мой старший Дракон и Дракон из рассказа Вонга — это два разных Дракона. Хотя они оба любят кровь.

Кровь.

- Вонг, давай честно. Я обещаю подумать над тем, что ты сказал. А сейчас давай подеремся. Если победа моя — я беру твою кровь, столько, сколько мне надо. Ты не умрешь.

- Хорошо, - отвечает он не сразу. - На ци.

Меня бы стоило назвать полностью Дэй Невезение Скорпион. Да-да, я ухитряюсь проиграть Вонгу.
Его последняя атака сносит меня через дорогу аккуратно под ноги подошедшему Гэнину. Если бы я мог знать термин «дежа вю», он точно пришел бы мне в голову много раз, пока с помощью Гэнина я перемещаюсь назад в крыло.

Кровь я не получил. Правила нарушил — говорил с охотником. Мой друг может умереть, и я ничего с этим не сделаю. В крыле раскол. Сегодня полнолуние. Хорошо-то как...

***

- Не поверите — проиграл Вонгу, - я запиваю кровью изумленные, сочувственные, насмешливые взгляды окружающих. И давлюсь последним глотком, услышав за какой-то из дверей вскрик Рири.

- Она со Змеенышем, - отвечает на мой незаданный вопрос Гайдзин, когда я вскакиваю. - Он твой друг. Дай им выяснить их дела.

В коридоре он догоняет меня и открывает дверь той комнаты, где они находятся. Я вижу Рири на циновке и Змееныша, сидящего рядом с ней с ножом в руке. Ее ножом. Я как-то сразу оказываюсь рядом, а Гайдзин деликатно закрывает дверь и уходит.

На самом деле не очень понятно, кого из них нужно от кого защитить. Они сейчас как дикий кот и змея, выцеливают движения друг друга одинаково внимательными глазами.

- Может, вы мне расскажете? - я сажусь на циновку, забираю у Змееныша нож Рири и беру ее за руку. Она прижимается ко мне и снова становится хрупкой девочкой-хризантемой из готовой к единственному смертоносному броску змеи.

- Я никогда не говорил, что был особенно хорошим в той жизни, - пожимает плечами Змееныш. - Но я оками. Мы все здесь... не особенно.

- Он что-то сделал тебе сейчас? - спрашиваю я Рири. Она отвечает неслышно, одними губами, но я понимаю ответ: - Не сейчас. Тогда.

Тогда. Богатый юноша и девочка-актриса. Все так просто. Все так отвратительно. Ее крик и его смех, пятна крови на ее кимоно, раньше у нее никого не было. Просто его развлечение, одно из.

Я смотрю на него. Он чуть улыбается, и в этой улыбке есть усталость и нет превосходства или воспоминания об удовольствии, иначе я ударил бы его.

- Так было, да. Но тебе стоит знать, Скорпион, что потом она убила меня. Она девочка с фантазией. Я умирал долго и плохо.

Рири кивает и тоже улыбается легкой вежливой улыбкой гостеприимной хозяйки. У них как поединок на улыбках сейчас.

- Я обещаю тебе, что буду уважать твои чувства к ней, - говорит Змееныш. И сейчас я ему верю.
- Его мучительная смерть — достаточное наказание? - спрашиваю я, Рири кивает. - Если поймешь, что недостаточное — вызови его на поединок. Но лучше чтобы я это видел.

Мы все трое киваем.

Мы оками. Наши судьбы переплетены в уродливый кровавый узор.

Нам не выйти из него.

***
Кровь щедрым алым полотном заливает алтарь, она — мост между прошлым и будущим, этим миром и тем, и запах благовоний становится тяжелым, словно оседая вниз. Кровь-предвестник и кровь-память, кровь-ключ и кровь-засов. Невидимые ворота открываются кровью, именем, вещью, хранящей тепло тела, ароматом, иногда жизнью или многими жизнями. Я только учусь их открывать, и я научусь, если смогу пройти этот отрезок своего пути и не погибнуть.

В этот раз мне удалось. Непривычное чувство — я у алтаря плечом к плечу с Гайдзином, и мне кажется, будто исчезающая, уходящая жертвенная кровь связывает нас с ним, подтверждая, усиливая тонкую нить судьбы. Мы странно стоим, я понимаю это, бросив взгляд через плечо — мы по одну сторону комнаты, а все остальное крыло по другую. Ближе всего к нам Гэнин и Гонг. А Фэй просто нет. Будто знак. Будто предупреждение.

Колыхание воздуха в комнате, как перед раскалившимся очагом. Дракон пришел к нам. И мне больно оттого, что его протянутая для объятия рука проходит сквозь. Пустота. Вокруг него не должно быть пустоты, это так неправильно.

Он не может быть таким, как говорил Вонг. Вонг лгал. Или просто ошибался — мало ли по какой причине. От этой мысли мне становится легко.

Дракон недолго с нами. Он успевает сказать, что есть два пути — либо попробовать вернуть его, что почти невозможно, либо упокоить и проводить. Что он был убит особым оружием, которое может теперь помочь вернуть его. Отнявшее душу от тела вернет душу телу. Он описывает это оружие. Мой кайкен. Вернее, не мой — кайкен Фэй, который я ей отдал.

И да, среди нас предатель. В сосуде была не только кровь оками. Кто-то влил мышиную. Поэтому Дракон и не может остаться с нами дольше.

Когда он исчезает, я чувствую острую тоску, словно удвоенную — свою и Гайдзина, как отражение. Я встаю так, чтобы закрыть Гайдзина собой и дать ему успокоиться. Я не смотрю на него, просто знаю, что это ему сейчас нужно.

Крыло спорит между собой. Крыло... сомневается. Не все хотят его вернуть. Я не понимаю, почему — а как же их верность ему? Верность до смерти и тем более после нее. Мы оками. Нас не может останавливать смерть.

Как бы то ни было, я пойду до конца. Я шел бы один, если бы пришлось, но нет, не придется.

Бой против многих — не позор. И проиграть — не позор. Позор свернуть с пути.

***
В комнате Гайдзина я говорю ему и банде, где кайкен. Рири поворачивается и молча выбегает наружу. Так же быстро она возвращается.

Кайкен у нее в руках.

- Я просто попросила, - говорит она и протягивает кайкен мне.

Я беру в ладони кайкен и ее руку и не хочу ничего говорить. Я люблю Рири. И Рири это знает.

@темы: я сделяль, ОБВМ и платьишко, невернувшиеся