Ворнинг: это игра по яойному комиксу, соответственно слэш, и еще раз слэш, и упоминания насилия. Хотя игры была далеко не только в это, и очень хороша. Еще раз спасибо Хэттер и ее игротехникам. И отличным игрокам.
Да, я в такое играю, да, мне нравится.
читать дальшеКогда нечем дышать
Все идет не по плану.
Все идет не по плану целую миссию. Мой непобедимый и идеальный Слейпнир превратился в отвратительную декорацию к хоррору, где уже непонятно, кто враг, и где он. В каждом планшете? В каждом закрытом помещении? В каждом файтере? В каждом человеке?
Он смеется надо мной, а я не могу его достать.
На белой стенке кружки потек кофе, и это уродливо, как кровь на полу, кератиновые выросты на коже, как коммандер Беринг на Слейпнире.
Все плохое начинается с невытертых потеков кофе.
Я не успеваю протереть кружку, потому что звучит сирена, и в легких остро, больно кончается воздух. Какая плохая смерть – когда воздуха уже нет и быть не может, а грудная клетка еще пытается сократиться, ища хоть что-то. Такую смерть я не хочу. Еще и в компании двух файтеров – коммандера Беринга и Энке.
В Энке, правда, есть что-то человеческое. В последнее время мне стало так казаться. Или это сентиментальность из-за предчувствия близкой смерти? Я слышал о таком.
Вот в Беринге – ничего. Файтер файтером. Человекоподобное создание, по недоразумению причисленное к человеческому виду. Основные инстинкты, повышенная агрессивность, подобие речи на незабываемом русско-марсианском. Окажется колтеронцем – вообще не удивлюсь. Жвал немного не хватает для полноты картины. Подарочек мне от высшего командования…
До ангара не добежать. Это мы давно посчитали и знаем. Теоретически можно красиво, как в кино, написать последнюю записку и встретить смерть с гордо поднятой головой. Практически можно только как в жизни – сидеть и в последней судороге выплевывать легкие. И ждать – а вдруг.
«А вдруг» приходит на помощь, точнее, враг перестает развлекаться. Пока я сижу на полу и дышу, как грустная мультяшная рыбка, Беринг откашливается и несется наружу, плащ топорщится за спиной, как черные надкрылья. Энке пристраивается к нему и бежит тоже. Я последним – и не бегу, а иду. Посчитаем, все ли живы.
Белая стая
Я пересчитываю своих – с файтерами ничего не случится, живучие твари. Мозгов нет, страдать от гипоксии нечему. Потому я смотрю на белые фигуры, на светлые волосы, все одинаковые, все разные. Потому что в каждом светится что-то свое. Словно сердце разного цвета. Сказал бы «душа», но не уверен в ее существовании. По крайней мере, в войсках Альянса.
Селен. Серое сквозь белое. Испанец, так что для Беринга все с ним ясно – колтеронский шпион и выкинуть в шлюз. По моему мнению он неплох. Мозги у него есть, а проблем с ним нет. Посмотрим, конечно, как пройдет паританский тест, они ведь еще без Старфайтера.
Ахилл. Светлое сквозь белое. Навигатор Гектора, которого (Гектора, не Ахилла!) я бы давно отправил с его ушами вместе куда подальше. Но никуда я этот паританский подарочек не дену, пока не кончится миссия – ну или пока он не натворит что-то даже для него излишнее. Не повезло Ахиллу. Сам он тихий и внимательный, как омут с чертями (подцепилась от Беринга поговорка), а в последнее время наперегонки с Праксисом подхватывается бежать к медблоку, когда с кем-нибудь опять случается. Умеет оперировать, а это нам необходимо. Хороший, полезный мальчик.
Этос. Розовое сквозь белое. Наивная белая птичка, еще и талантливая, как мало кто. Было соблазнительно не просто потрогать его под одеждой, полюбовавшись страхом и смущением, но и оставить в каюте на полчаса, получив полностью. Не сделал – не хотел сбивать его перед дешифровкой. Наверно, все же правильно.
Портос. Черное сквозь белое. Он похож на файтера, и я обхожу его, как файтеров – как в белой обуви обходят лужу черной липкой и злой смолы. Не знаю и не хочу знать. Пусть молчит и работает.
Атлас. Рыжее сквозь белое. Красивый, яркий мальчик из новых, будь больше времени и меньше неприятностей – мог бы стать увлечением надолго. А так опять очередному файтеру повезло.
Патель. Алое сквозь белое. Секс-долл внезапно с мозгами, а не только с темпераментом. Не будь он такой искренней, безудержной шлюхой, могло бы выйти что-то человеческое, тому были признаки, я же с ним разговаривал – и он со мной. Сбрось снисходительную брезгливость – найдешь нежность, такое вот двуслойное пирожное была у меня в этих приятных в целом ночах. С горьковатым честным привкусом того, что в моей постели он делает карьеру. Спит не с человеком – с коммандером.
Авель. Серебро сквозь белое. Не будь он со своей парой единственной надеждой, теми, чья искренняя любовь (что-то уже смеюсь) может поднять Старфайтер с новой-старой-не-пойми-чьей технологией - насколько мне было бы проще. Трепетный, нервный тающий снежок с покусанными пальцами, податливость белой глины, звон фарфора и легкое, покорное безумие серебряной краской поверх. Не люблю. Но мирюсь. Из-за него меня чуть не убил Беринг – ну как, он бы не убил, я б сам потом плохо и трудно выжил.
Эридан. Стальное сквозь белое. Тот, кто станет коммандером рано, раньше, чем в свое время я. Мальчик, которого я воспитываю так же мерзко, как приходилось воспитываться мне самому – либо закалишься и поднимешься, либо не стоило и начинать. Идеальный. Лучший. Моя гордость. Никогда ему этого не скажу.
Килер. Белое сквозь белое, поломанный рождественский ангелочек с вечно холодными руками. Первая моя жертва, первая моя любовь – этого я тоже никогда не говорил и не скажу, открытое сердце – плохой щит. Насилие пару раз в неделю, с привкусом битого льда и нежности, а все остальное время – мы неплохо работаем вместе. Он хорош как руководитель направления. Он умеет говорить, слушать и думать.
Фобос. Золотое сквозь белое. Единственный, кто сопротивлялся мне вначале. Единственный, с кем я смеялся потом, как человек, не как функция. Единственный, с кем я проводил ночь просто ради поспать рядом, без секса, потому что сил даже на это не было, а удерживая друг друга, как будто можно удержать от смерти. Он может стать новым коммандером даже раньше Эридана, хитрая, умная, золотая моя змейка, чьих истинных мыслей я не узнаю, наверно, никогда.
Все мои живы. Живы. Я успеваю сжать руку Фобоса и погладить пальцы, проходя мимо него.
Новые данные
Килер очень бледный, что-то мне это не нравится, но с ним разберемся позже. Он тут же садится в центр белой стайки дешифровать дальше. Сейчас дешифровка данных с колтеронской базы либо спасет нас всех, либо закроет последний путь к спасению. А чертовы данные – это матрешка в матрешке в матрешке, есть такие русские круглые куклы с яркими злыми ухмылками.
Белая стайка открывает матрешку, находит в ней новую и снова открывает. Такая опасная игра. Среди белых - один черный диссонанс, я чувствую его взгляд, он, надеюсь, чувствует мой. Цефей. Грубое, злое, неблагодарное дикое животное, еще и файтер Эридана. Высокий интеллект, мог бы быть навигатором, но не прошел по тестам … ну ладно, по биографии, если честно, родственники в марсианском сопротивлении никого особенно не красят. Килер просил меня за него – допустить к дешифровке. Я согласился. Может, будет толк.
Время утекает, утекает. Мы не справляемся. Я не справляюсь. На собрании Беринг взял на себя свое орущее зверье, Килер сначала их же, потом мою белую стайку, а я никого, потому что больше всего хочу лечь и сутки спать. Желательно без вирусов, отключений системы, расчлененных трупов. Зато с Фобосом за руку. На большее, чем за руку, я что-то не способен, по-моему.
Первая матрешка вскрыта на отлично. Мы либо умрем через сутки, либо вскроем и остальные тоже. Вирус – подарок колтеронцам, а мы его прихватили на миссии случайно. Вот уж спасибо, Сиддха. Ладно, они хотели как лучше. Может, и успеем понять, как это отключается.
Я практически стаскиваю Беринга с Деймоса под предлогом то ли собрания, то ли чего-то еще. Деймоса я сам под него подкладывал – хотел найти Берингу кого-то тихого и постоянного, чтобы не лез к кому не надо. Хорошенький для файтера с этой челкой, глазищами и уязвимостью. Мне такие нравятся, но с файтерами не сплю принципиально – с тех пор, как получил возможность выбирать партнеров добровольно, а не как поначалу.
В общем, я не против Беринга с Деймосом, но Фобосу это не нравится. А Фобосу многое позволяется. Даже результативно просить меня.
Плюю на все, ухожу в каюту с Фобосом.
Я пью кофе с командованием. Я пою кофе своих любовников. Но только Фобос пьет со мной из одной кружки по очереди, сидя у меня на коленях.
И пахнет от него чем-то горьковато, тонко и остро.
Перебивая въевшийся в крейсер запах безнадеги.
Передатчик
Беринг умело мстит за попорченные личные радости – врывается в самый подходящий момент и демонстрирует мне браслет с надписью на непонятном языке, который файтеры – кажется, Прометей – нашли и отдали ему.
Браслет принадлежит вроде как Гектору. Фобос смотрит на надпись и говорит нам со своим непередаваемым французским ехидством, что это не паританский язык, как мы подумали. Это колтеронский. И он сейчас переведет.
Вернувшись, он радует нас еще больше. «Вызов» - вот что означает надпись на колтеронском рядом с красной кнопкой.
Передатчик. Я скоро начну выражаться в духе Беринга русскими идиомами. У меня английский язык кончился.
Давно предлагал выкинуть Гектора в шлюз, не разбираясь, но Беринг и Энке были против. Килер вроде тоже, он вечно за всех заступается.
Помимо всего остального, Гектор же файтер. В моих глазах – уже преступление. Но Берингу с Энке не понять.
И опять они против. Давайте понаблюдаем. Вдруг его кто-то подставляет.
Я с ними всеми сразу на гибнущем крейсере бороться не могу.
Ждем.
Когда очень тихо
Давно пора спать, причем всем – подъем в шесть, мозгам нужна хоть какая перезагрузка. Килера нет в каюте. Нахожу на мостике, сидит один и дешифрует. Подхожу и обнимаю со спины – надо же, холодный какой, но накрывает мою руку своей. Страшно идти спать, что ли? Шел бы к Энке. Теплее вместе.
Я видел его медицинское досье. Там были довольно тревожные пометки Ли. Ли не успел разобраться.
Мне не придется спрашивать, потому что Килер все рассказывает мне сам, и это самое правильное в поведении со мной. Он говорит про свое врожденное заболевание сердца, про то, как с ним обращалась его собственная семья, про подделку медицинских документов, сделавшую возможной его службу. Про то, что ему осталось жить года три. И он хочет умереть не в закрытой комнате, которая что-то между палатой и камерой, а в бою. На миссии. На Слейпнире.
Мне нечего возразить. Я хотел бы его спасти, но не представляю, как это возможно и вообще возможно ли. Как все мы не представляем, переживем ли завтрашний день на крейсере.
Мой подчиненный, мой почти-напарник, мой мальчик, моя бесконечная жертва. Он спрашивает, и я тоже рассказываю ему – почему ненавижу файтеров, и как развлекался со своей компанией тот, первый мой файтер, Поллукс.
Которого позже с позором выгнали из армии. Потому что я ничего не забыл. Но очень скоро я … ну да, стал насиловать сам. Альянс меня уже переработал.
Хрустит и бьется последний лед.
Я больше ничего тебе не сделаю.
Иди спать.
Доброе утро
Утром мы нервно смотрим даже на зажужжавшую кофемолку – ждем сигнала накрывшейся системы жизнеобеспечения. И он не заставляет себя ждать. Опять. И опять не насмерть. Раньше всех этого не переживет Килер из-за своей болезни.
Вчера систему отключил под действием вируса Портос, сегодня – Ахилл. Или не вируса? Тут только надеяться, что они не сознательные предатели. Передатчик у Беринга в каюте. Кто попытается до него добраться? И какой ценой?
Я иду к себе и прохожу мимо Пателя, трогательно сидящего на лестнице со своим файтером – Амару – в обнимку. У них, видимо, как это … хороший день. В плохие Патель, помнится, просился ко мне ночевать. Я был в ссоре с Фобосом, спал один, так что пускал. Успеют еще пообниматься – я приказываю Пателю зайти ко мне прямо сейчас.
Секс торопливый, горячий, жесткий, немного механичный, я разворачиваю Пателя спиной и почти не слушаю, что он болтает – а болтает он всегда, когда рот не занят. Хорошо мне знакомое – ну мне и всему крейсеру, пожалуй - тонкое горячее тело некрасиво разрисовано шлюшьими татуировками.
В процессе, естественно, заходит Беринг, хмыкает и уходит. Ну хоть дверь закрыл.
Патель одевается полностью уже в коридоре. Похоже, на случай, если кто не понял, зачем он ко мне ходил – хочет показать это. Не привязываться, к этому нельзя. Пользоваться. Как он мной – разве нет?
Мститель
Я сижу с Килером в каюте, когда приходит Цефей и бьет меня ножом вместо «добрый день». Типичное файтерское изложение своих претензий. Это я подумаю потом, пока я лежу и смотрю в потолок, а Килер осаживает Цефея – файтеры его почему-то слушают – и делится со мной своими лекарствами. Потолок белый. А Килеру теперь может не хватить, когда с ним снова случится приступ.
Нападение на коммандера – это трибунал. Я спрашиваю Цефея, что это было и за что. Он говорит «за изнасилование». Эридана.
Эридана я не трогал никогда. Он мой племянник, я его по-своему люблю, и это не про постель. Я вызывал его к себе перед отбоем, усложняя ему жизнь, но не трогал, кроме как словами. Мне много за кого и за что можно мстить, но тут уж мимо так мимо. Если Эридана кто и насиловал, то сам Цефей. В чем я, кстати, не сомневаюсь.
Я приказываю отправить его в карцер и прошу Беринга пойти навестить. Беринг меня понял, так что бить будет сильно, не жалея. А там я успокоюсь и подумаю.
Но все же. Все же что-то цепляет меня из этого утра. Я вызывал Эридана? Я собирался вызвать Эридана? Что-то такое есть в голове. Потому ищу его и узнаю.
Что Цефей мстил по делу, и да, это было утром. Только вот я не помню. Чертов вирус. Раскладывает из нас пасьянс и смеется.
Я неловко говорю что-то вроде извинений, за это дико извиняться. Да и поверил ли он мне? На вирус можно свалить что угодно.
Цефей хотел его защитить от меня. Файтер защищает навигатора. От коммандера. Рискуя подставиться под трибунал. Моя картина мира идет трещинами и полосами, как битый комм.
Из запертого карцера не выбраться. Если сейчас опять накроется система – там верная смерть, вообще без шансов.
Я иду в карцер и любуюсь нахохленным Цефеем в свежих синяках – Беринг старался, я уже узнаю эту руку мастера. Сажусь рядом и разговариваю – словами, файтеры в принципе понимают человеческую речь. Он называет меня мразью, я скорее этому доволен. Я и есть мразь. Мразь на службе Альянса. Живите с этим.
Выпускаю Цефея из карцера и ухожу к себе.
Защищал навигатора. От меня. Странное чувство.
Может, все же человек?
Экзорцизм
Расшифровали, молодцы моя измотанная стайка. Теперь мы знаем, как «вылечить» технику и людей. На какое-то время точно хватит. Выглядит так, как будто мы наконец-то посходили с ума (и кто б удивился) – каждого по очереди держат втроем-вчетвером, заставляя смотреть в жэкран планшета, вирус в нем яростно сопротивляется. Не зря Эридан назвал это экзорцизмом.
Беринга приходится прижимать толпой, Энке держит в числе других сам Беринг – и это правильно. Со мной легко, мне сидящий на коленях лицом ко мне навигатор даже приятен. Беринг что-то громко говорит про султана в гареме. Ну и пусть завидует.
А Килер ушел, и что-то с ним не так, и по поводу этого не так Каин, бунтарь наш особо ценный, нападает на Энке. Так, это без меня, я к Килеру.
Килер сидит на складе, на полу, я сажусь напротив так же на пол и беру его за руки. Я его понимаю, ну или мне кажется, что понимаю. У него не хватает нервов все это держать. Свое прошлое, свои страхи, руководство, дешифровку, зверье, стайку, их проблемы, их страхи, злость и боль. Его не хватает. Ему нужен кто-то. Я все думал, что это будет Энке и в принципе не был против. Энке лучше других файтеров. Но … нет, у них не получается. Как два осколка, не подходящих друг другу. Я слушаю слова Килера, солено перемешанные со слезами, и понимаю это, пока обнимаю его.
Ну что я вам, семейный психотерапевт? Я б даже помог. Но чтоб я знал, как.
Я удерживаю Килера во время «экзорцизма» один. Он всегда был слабее меня. Я узнал это за пять лет очень хорошо.
Мразь на службе Альянса.
За что я не люблю файтеров
Сначала Амару едва не забил насмерть Пателя. Просто так, накатило на него. Мы уже узнали сегодня, что эволюция человека в колтеронца возможна. Возможно и общее потомство – вот у нас, как оказалось, Амару и есть такой. Потому на него вирус действует еще страшнее, чем на всех. И в шлюз не выкинешь этого полукровку-маньяка, он пока может быть очень полезен. Килеру его жаль. Мне не очень, но без файтера навигатор бессмысленен в бою. Оставляем пока. Пусть поживет.
Или лучше не надо?
Праксис и Ахилл, наши медики, спасают Пателя, а Амару путается и мешает, переживает – не хотел он, видите ли. Я распоряжаюсь отправить его в карцер. Если он там разобьет свою колтеронскую голову о дверь – ну что ж, судьба такая. Плакать определенно не буду. Меньше экзотических зверюшек на борту – всем спокойнее.
Когда операция и перевязка закончены, я ухожу к Пателю в каюту. Рядом побыть, пока окончательно придет в себя. Он обнимает меня, почти забравшись целиком на меня сверху, я поглаживаю его волосы и слушаю вполуха. Это тот слой, который нежность. Не сексуальная. Просто.
Ну естественно, тут и входит Фобос. Смотрит на нас, резко разворачивается и выходит, хлопнув дверью. Лучше б Беринг, честное слово. Что мне, за ним бежать, радуя крейсер криком: «Это не то, что ты подумал»? Нет уж, у меня тоже характер. Сложные все, а я что, простой?
Я иду искать Фобоса через минут пятнадцать, отчаянно делая вид, что не ищу. Просто хожу. Мало ли зачем. И нахожу в медблоке, в тяжелом состоянии, и это просто дежа вю – только вот Фобоса бил не его файтер, а Гектор. Гектору от кого-то тоже досталось, и он лежит. Я приказываю кинуть в карцер и помощь не оказывать. А лучше добить. Кажется, меня не слишком серьезно воспринимают, а мне не до того – я держу руку Фобоса в своей. И, кажется, обещаю Ахиллу и Праксису то ли все, что угодно в случае его спасения, то ли пристрелить лично в противоположном.
И разрешаю Ахиллу выпить. Потому что можно. Сейчас можно.
Фобос рассказывает мне об угрозе файтерского бунта, я все это передам Берингу, но сейчас я сижу рядом с Фобосом и думаю не о бунте, а что едва его не потерял.
У него чуть отливают золотом волосы, он носит форму как брендовые шмотки с модного показа, у него чуть ехидный голос, даже когда он говорит о любви. Он снимает с меня очки и пьет из моей кружки, что никому другому не позволено. Он ревнивый и наблюдательный, умный и хитрый, больше всех на свете любит себя и немного меня. Однажды он плакал у меня на плече – а я думал, не умеет.
Я не могу его потерять. Но потеряю, когда перестану быть нужен.
Или нет?
Совместимость
Тест на совместимость. Новым парам – сначала паританский тест, чтобы было ясно, можно ли на них использовать паританскую вакцину и технологию. Радость-то какая расшифровалась Селеном – паританская вакцина, очередное исследование маньяков от науки Райдеров, превратит тех, кому мы ее введем, в колтеронцев за полгода. Мало нам Амару.
Быть начальником – это делать выборы между плохим и очень плохим. Либо новенькие мутируют в жуков, либо в случае чего они даже не вылетят – у них не будет своего Старфайтера. Просто здорово. Куда ни кинь – всюду плохо. Мы обсуждаем это командованием, и решение общее, в один голос – предложить добровольно. Я-то мразь, но насильно делать людей жуками … нет, это уже не моя фантазия. Я и то нормальнее.
Единственно что – Амару обойдется без вакцины. Пусть пробует так полететь. Он и без нее наполовину колтеронец, куда еще-то.
Соглашаются Прометей и Атлас – сразу, не думая особо. Смотрю на них по-ному – глупость это или героизм? Циник во мне предполагает первое, но откуда-то всязвшийся романтик – второе. Словно я еще верю в хорошее в людях. И даже в файтерах. Патель вроде подумывает согласиться, но Амару резко против. Спать с колтеронцем не хочет. Я его понимаю. Я тоже не хочу, потому что лучше Пателю это не вводить. Я пристрастен.
Наконец проводим с коммандером Берингом тест на совместимость. Он даже поднимает настроение. Сразу ясно, что файтеры и навигаторы – разные виды (ну да, навигаторы-то люди, а файтеры так себе, животный мир). Там, где навигатор хочет мир во всем мире, файтер хочет жрать и трахаться. А там, где файтер поднимает голову от миски с едой, а себя от постели и вдруг хочет победить врагов, навигатор хочет миндальное молоко.
Надо найти пару с приличной совместимостью и отправить ее на Сиддху. На Релианте, больше ни один Старфайтер не доберется. Координаты есть, может, хоть там скажут нам, как добить вирус – он притих, но не ушел. Придушит в любой момент. В буквальном смысле.
Хорош по совместимости Релиант, чертова наша надежда, но они сейчас не полетят. У них, видишь ли, Каин как обычно нарвался, и ему шили проникающее ранение брюшной полости. Лететь он не может. И главное если бы он потом умер – ну и ладно, черт бы с ним. Но он и в один конец не долетит.
К Каину я относился насколько мог неплохо, что-то есть в этом парне человекообразное, хоть и файтер. Возможно, мозги и характер – последнего даже через край. Я даже обещал ему свободу осле возвращения, хотя вряд ли мне разрешили бы его отпустить. Идеально для него погибнуть в бою, конечно. Желательно – уничтожив перед этим побольше колтеронцев.
Отличная совместимость у Пателя и Амару, но нет, им не удается поднять Релиант. Не взлетело, как говорится. Что-то в этой сложной эмоциональной зависимости неясно нам до конца. Только методом проб и ошибок искать дальше. Кто сможет. Как сможет.
Кровь колтеронцев, точнее, геном, излечивает болезни … берем кровь у Амару, и Праксис вводит ее Килеру. Эксперимент. В конце концов, хуже быть не должно. Килер согласен, ему уже нечего бояться. Я сижу рядом и вижу, что ему лучше. От крови Амару? Или от Праксиса рядом? Они тоже прошли тест – совместимость почти как у Релианта, но все равно не тянут полет.
Когда у меня с Килером все только начиналось, как раз Праксис был его файтером. Они дружили. Или больше, чем дружили. А может, это только я не верю в близкие отношения без секса?
Вирус атакует в очередной раз – теперь отключив жизнеобеспечение и заклинив дверь в моей каюте, где как раз сидит все командование. Забавно даже и в чем-то трогательно: с двух сторон с Энке поддерживаем Килера, и я накрываю руку Энке своей. Вирус спаял командование. Спасибо, конечно, но я люблю другой тимбилдинг. Беринг колотится в дверь с размеренностью и уверенностью тарана. Мне кажется, он вынес бы эту дверь, если бы вирус сам не решил, что передумал развлекаться до конца.
Мы приняли внешний вызов от Альянса – я приказал, Килер принял. Получили что-то вроде «сами виноваты». Не надо было принимать. Килер теперь обвиняет себя, а надо-то меня. Сижу и обнимаю его. Руки у него теплеют. Как все перепутано.
В неизвестность
Каин с Авелем согласны лететь на Сиддху, раз больше некому. Мы собираем им «аптечку» из наркотиков – чтобы при любых разошедшихся швах, любом ранении был шанс дотянуть. Наркотики собираем по всей команде, пообещав закрыть глаза на то, у кого они были. Патель, конечно, в первых рядах. Чудовище мелкое. Многовато ему прощаю.
Инструктирую на отлично: доберитесь до Сиддхи, спросите их «какого хрена, и что теперь делать?», возвращайтесь. Кажется, я слишком проникся манерой Беринга общаться.
Мы их ждем и сидим у Беринга, пьем кофе. А что еще делать, кроме как ждать? Кофе пахнет перцем и апельсином, как в нормальной жизни. Деймос, который его варил, сидит у ног Беринга, прислонившись к коленям, тот треплет его по волосам. Сложилось у них, кажется. Мы с Фобосом пьем из одной кружки, я его обнимаю – он сидит рядом. Смешно. Как двойное свидание и всякое такое у нормальных людей, в той жизни, мирной.
Напомнить Фобосу, что он обещал сводить меня в какой-то французский ресторанчик с десертами.
Когда выберемся.
Если выберемся.
И тут возвращается Релиант. Каин выпадает оттуда перемазанный кровью, с радостно-наркоманским лицом, в лучшем файтерском стиле сообщает «Там звездец, жуки – во!!!», и его тащат к себе медики. Изумительно. Спасибо за доклад. Иду к Авелю, который сидит на мостике, и его ощутимо потряхивает. От него, подержав за плечи и посмотрев в глаза, выясняю, что они были на марсианской базе. И база захвачена колтеронцами.
Я даже не спрашиваю, почему они были не на Сиддхе. Сбежать, что ли, пытались? Да не бросили бы они нас.
Кажется, нам некуда возвращаться.
Приговор
Гектор напал на Беринга. Искал свой передатчик, соскучился, видно, бедный по друзьям-жукам. Уже в карцере напал еще и на Килера при Энке – на Килера, который больше всех его защищал. Может, мне написать транспарант «я же говорил» и просто молча поднимать над головой? Говорить устал что-то.
Мы идем вчетвером в карцер, за нами – группа поддержки. Поддержки нас, поддержки Гектора, поддержки здравого смысла, поддержки желания посмотреть, что будет. Самое сложное лицо у Ахилла. Навигатор Гектора. Еще один привязался к своему файтеру, популярная навигаторская патология. Нет, ты внутрь не пойдешь. Никто не пойдет, кроме командования. Не надо. И тебе, Патель, мое личное «не надо». Да, я понимаю, что ты с ним спал. Это не повод.
А Гектор, в общем, и не скрывает особенно. Гордится, что ли? Рассказывает, что работает на колтеронцев, потому что они хорошо платят. Что у него отличный первый взнос – больше трехсот трупов на Слейпнире. Что он должен был передать им наши координаты, но мы, неуважительно относящиеся к чужой собственности люди, передатчик не отдаем.
Был бы хоть за идею – было бы не так противно сейчас.
Я смотрю на лицо Беринга, у которого из-за таких вот предателей на Фронтире погибла семья с маленьким ребенком. Смотрю на Энке, доверяющего своим и защищающего. На Килера, которого этот вот пытался задушить. Кто-то против казни? Нет. Никто не против. Тут нет вариантов. Уничтожить передатчик. Уничтожить предателя.
Я командир крейсера и зачитываю приговор сам. Беринг приводит в исполнение здесь же. Гектор, кажется, пытается что-то сказать – что он то ли больше не будет, то ли передаст колтеронцам не те координаты. Просто пропускаем мимо ушей. Все кончено.
Энке с Килером ушли и не смотрели. Успокаивают Ахилла, наверно. Этого жалко, конечно, ему сейчас хуже не придумаешь. Надеюсь, он не знал и не покрывал.
У Беринга лицо застыло и кровь на руках. Я касаюсь его плеча и говорю: «Пойдем, Ваня».
Он вздрагивает и идет.
Не такой и противный. Жаль, что файтер.
Сиддха
У Праксиса гениальная идея – переспать с Килером и повысить таким образом совместимость. У них получается. Все же я правильно не верю в близкие отношения без секса. Они летят на Сиддху, и я очень надеюсь, что вернутся.
Все же Праксис нужен нам как медик.
Все же Килер … пусть живет уже.
Мы с Берингом, кстати, прошли тест тоже. У нас отличная совместимость. Ожидаемо. С любовью, правда, не очень. Влюбиться в Беринга я не могу даже ради спасения крейсера, и это взаимно.
И тут возвращаются наши, пристыковывается Сиддха, и к нам приходит Фенрир. Сестра Гелиоса, нашего файтера. В десять раз больше файтер, чем брат. У меня сразу сигнал тревоги красным перед глазами, горит и орет сиреной.
Ну что ж, я слушаю ее план. Нужно сбросить все оружие, потому что вирусу оно не нравится. Мы для него слишком агрессивные. Можно бросить крейсер и перейти на Сиддху, и с ней добираться до Земли. Марс захвачен, на Земле еще есть шансы защититься.
Команда радостно собирается на Сиддху. А я ухожу в каюту.
Я не брошу Слейпнир.
Я не сброшу оружие.
Исключено. Значит останусь один.
Напарники
Беринг, врываясь ко мне, едва не сносит дверь, и мы никого больше не пускаем, хотя просто сидим вдвоем и смотрим в стену. Стена ожидаемо белая. Потом начинаем потихоньку говорить.
Он не бросит крейсер.
Он не сбросит оружие.
Он не бросит меня, я, понимаешь ли, его напарник-навигатор, и он должен меня защищать.
Я касаюсь плечом его плеча, и мне не противно.
Приплыли.
Не пускать команду в дверь бесполезно. Приходит Килер, говорит со мной, я сначала не слышу, потом не понимаю, а потом … да, он тоже остается с нами. Я не удерживаюсь и обнимаю его, чтобы еще раз – последний возможно – коснуться волос щекой.
Приходит Энке. Он остается. Четыре человека за эти сутки спаялись так, что не растащить. У Энке поганое типично файтерское прошлое с насилием и убийством, против него едва не взбунтовалась команда, на него орал Беринг, когда он едва не спасовал перед этим …. Но он остается с нами. И это важнее всего.
Приходит Праксис, который остается из-за Килера, а может, из-за чего-то еще.
И Этос, который теперь не пойми с кем, потому что Праксис от Килера никуда не отойдет больше, но Этос не один, потому что наш. Я романтиком становлюсь, кажется.
И Ахилл, потерявший сегодня файтера.
И Каин с Авелем, и как бы я ни относился – да куда мы без них, Релианта, символа надежды?
А потом то, чего я не ждал. Приходит Фобос и обнимает меня при всех. Он остается со мной. Он не пойдет на Сиддху. Моя золотая змейка, мой знающий свою выгоду хитрый французик, не идущий у эмоций на поводу. Вот так вот.
Нас всех прожгло и проверило этой миссией.
Тем временем снаружи, оказывается, происходит выбор. Вроде как Гелиос объясняет сестре, кого брать, а кого нет. Прометей с Атласом – почти колтеронцы, они там не нужны. А мне вот нужны. Они приняли эту судьбу ради нас всех. Спорят насчет Пателя – наркоманы им тоже не нужны. А я его не брошу. Потому что … да много почему.
Но когда его решают таки взять, он уходит, не попрощавшись. Как и Деймос, бегущий за Гелиосом. С Эриданом я прощаюсь. Не скажу ничего, он сам поймет или уже нет. Может, еще и увидимся. Он будет отличным коммандером.
Прометей с Атласом с нами.
Нас двенадцать. Во главе – мы с напарником. Моим файтером Берингом.
Я сжимаю руку Фобоса в своей.
Устал.
Финал
Нас двенадцать. Слейпнир летит воевать за Землю. А потом отбивать Марс.
Много тяжелой работы каждый день, и думать некогда.
Может, погибнем. Может, станем после смерти легендой. Это слабое утешение.
Но мы команда.
И я не уверен, но … возможно, файтеры – тоже немного люди?
Знаешь, вирус, ты думал, что мы – о насилии. Так странно это, но мы – о любви. И дружбе. И верности.
Так что помолчи пока.
Да, я в такое играю, да, мне нравится.
читать дальшеКогда нечем дышать
Все идет не по плану.
Все идет не по плану целую миссию. Мой непобедимый и идеальный Слейпнир превратился в отвратительную декорацию к хоррору, где уже непонятно, кто враг, и где он. В каждом планшете? В каждом закрытом помещении? В каждом файтере? В каждом человеке?
Он смеется надо мной, а я не могу его достать.
На белой стенке кружки потек кофе, и это уродливо, как кровь на полу, кератиновые выросты на коже, как коммандер Беринг на Слейпнире.
Все плохое начинается с невытертых потеков кофе.
Я не успеваю протереть кружку, потому что звучит сирена, и в легких остро, больно кончается воздух. Какая плохая смерть – когда воздуха уже нет и быть не может, а грудная клетка еще пытается сократиться, ища хоть что-то. Такую смерть я не хочу. Еще и в компании двух файтеров – коммандера Беринга и Энке.
В Энке, правда, есть что-то человеческое. В последнее время мне стало так казаться. Или это сентиментальность из-за предчувствия близкой смерти? Я слышал о таком.
Вот в Беринге – ничего. Файтер файтером. Человекоподобное создание, по недоразумению причисленное к человеческому виду. Основные инстинкты, повышенная агрессивность, подобие речи на незабываемом русско-марсианском. Окажется колтеронцем – вообще не удивлюсь. Жвал немного не хватает для полноты картины. Подарочек мне от высшего командования…
До ангара не добежать. Это мы давно посчитали и знаем. Теоретически можно красиво, как в кино, написать последнюю записку и встретить смерть с гордо поднятой головой. Практически можно только как в жизни – сидеть и в последней судороге выплевывать легкие. И ждать – а вдруг.
«А вдруг» приходит на помощь, точнее, враг перестает развлекаться. Пока я сижу на полу и дышу, как грустная мультяшная рыбка, Беринг откашливается и несется наружу, плащ топорщится за спиной, как черные надкрылья. Энке пристраивается к нему и бежит тоже. Я последним – и не бегу, а иду. Посчитаем, все ли живы.
Белая стая
Я пересчитываю своих – с файтерами ничего не случится, живучие твари. Мозгов нет, страдать от гипоксии нечему. Потому я смотрю на белые фигуры, на светлые волосы, все одинаковые, все разные. Потому что в каждом светится что-то свое. Словно сердце разного цвета. Сказал бы «душа», но не уверен в ее существовании. По крайней мере, в войсках Альянса.
Селен. Серое сквозь белое. Испанец, так что для Беринга все с ним ясно – колтеронский шпион и выкинуть в шлюз. По моему мнению он неплох. Мозги у него есть, а проблем с ним нет. Посмотрим, конечно, как пройдет паританский тест, они ведь еще без Старфайтера.
Ахилл. Светлое сквозь белое. Навигатор Гектора, которого (Гектора, не Ахилла!) я бы давно отправил с его ушами вместе куда подальше. Но никуда я этот паританский подарочек не дену, пока не кончится миссия – ну или пока он не натворит что-то даже для него излишнее. Не повезло Ахиллу. Сам он тихий и внимательный, как омут с чертями (подцепилась от Беринга поговорка), а в последнее время наперегонки с Праксисом подхватывается бежать к медблоку, когда с кем-нибудь опять случается. Умеет оперировать, а это нам необходимо. Хороший, полезный мальчик.
Этос. Розовое сквозь белое. Наивная белая птичка, еще и талантливая, как мало кто. Было соблазнительно не просто потрогать его под одеждой, полюбовавшись страхом и смущением, но и оставить в каюте на полчаса, получив полностью. Не сделал – не хотел сбивать его перед дешифровкой. Наверно, все же правильно.
Портос. Черное сквозь белое. Он похож на файтера, и я обхожу его, как файтеров – как в белой обуви обходят лужу черной липкой и злой смолы. Не знаю и не хочу знать. Пусть молчит и работает.
Атлас. Рыжее сквозь белое. Красивый, яркий мальчик из новых, будь больше времени и меньше неприятностей – мог бы стать увлечением надолго. А так опять очередному файтеру повезло.
Патель. Алое сквозь белое. Секс-долл внезапно с мозгами, а не только с темпераментом. Не будь он такой искренней, безудержной шлюхой, могло бы выйти что-то человеческое, тому были признаки, я же с ним разговаривал – и он со мной. Сбрось снисходительную брезгливость – найдешь нежность, такое вот двуслойное пирожное была у меня в этих приятных в целом ночах. С горьковатым честным привкусом того, что в моей постели он делает карьеру. Спит не с человеком – с коммандером.
Авель. Серебро сквозь белое. Не будь он со своей парой единственной надеждой, теми, чья искренняя любовь (что-то уже смеюсь) может поднять Старфайтер с новой-старой-не-пойми-чьей технологией - насколько мне было бы проще. Трепетный, нервный тающий снежок с покусанными пальцами, податливость белой глины, звон фарфора и легкое, покорное безумие серебряной краской поверх. Не люблю. Но мирюсь. Из-за него меня чуть не убил Беринг – ну как, он бы не убил, я б сам потом плохо и трудно выжил.
Эридан. Стальное сквозь белое. Тот, кто станет коммандером рано, раньше, чем в свое время я. Мальчик, которого я воспитываю так же мерзко, как приходилось воспитываться мне самому – либо закалишься и поднимешься, либо не стоило и начинать. Идеальный. Лучший. Моя гордость. Никогда ему этого не скажу.
Килер. Белое сквозь белое, поломанный рождественский ангелочек с вечно холодными руками. Первая моя жертва, первая моя любовь – этого я тоже никогда не говорил и не скажу, открытое сердце – плохой щит. Насилие пару раз в неделю, с привкусом битого льда и нежности, а все остальное время – мы неплохо работаем вместе. Он хорош как руководитель направления. Он умеет говорить, слушать и думать.
Фобос. Золотое сквозь белое. Единственный, кто сопротивлялся мне вначале. Единственный, с кем я смеялся потом, как человек, не как функция. Единственный, с кем я проводил ночь просто ради поспать рядом, без секса, потому что сил даже на это не было, а удерживая друг друга, как будто можно удержать от смерти. Он может стать новым коммандером даже раньше Эридана, хитрая, умная, золотая моя змейка, чьих истинных мыслей я не узнаю, наверно, никогда.
Все мои живы. Живы. Я успеваю сжать руку Фобоса и погладить пальцы, проходя мимо него.
Новые данные
Килер очень бледный, что-то мне это не нравится, но с ним разберемся позже. Он тут же садится в центр белой стайки дешифровать дальше. Сейчас дешифровка данных с колтеронской базы либо спасет нас всех, либо закроет последний путь к спасению. А чертовы данные – это матрешка в матрешке в матрешке, есть такие русские круглые куклы с яркими злыми ухмылками.
Белая стайка открывает матрешку, находит в ней новую и снова открывает. Такая опасная игра. Среди белых - один черный диссонанс, я чувствую его взгляд, он, надеюсь, чувствует мой. Цефей. Грубое, злое, неблагодарное дикое животное, еще и файтер Эридана. Высокий интеллект, мог бы быть навигатором, но не прошел по тестам … ну ладно, по биографии, если честно, родственники в марсианском сопротивлении никого особенно не красят. Килер просил меня за него – допустить к дешифровке. Я согласился. Может, будет толк.
Время утекает, утекает. Мы не справляемся. Я не справляюсь. На собрании Беринг взял на себя свое орущее зверье, Килер сначала их же, потом мою белую стайку, а я никого, потому что больше всего хочу лечь и сутки спать. Желательно без вирусов, отключений системы, расчлененных трупов. Зато с Фобосом за руку. На большее, чем за руку, я что-то не способен, по-моему.
Первая матрешка вскрыта на отлично. Мы либо умрем через сутки, либо вскроем и остальные тоже. Вирус – подарок колтеронцам, а мы его прихватили на миссии случайно. Вот уж спасибо, Сиддха. Ладно, они хотели как лучше. Может, и успеем понять, как это отключается.
Я практически стаскиваю Беринга с Деймоса под предлогом то ли собрания, то ли чего-то еще. Деймоса я сам под него подкладывал – хотел найти Берингу кого-то тихого и постоянного, чтобы не лез к кому не надо. Хорошенький для файтера с этой челкой, глазищами и уязвимостью. Мне такие нравятся, но с файтерами не сплю принципиально – с тех пор, как получил возможность выбирать партнеров добровольно, а не как поначалу.
В общем, я не против Беринга с Деймосом, но Фобосу это не нравится. А Фобосу многое позволяется. Даже результативно просить меня.
Плюю на все, ухожу в каюту с Фобосом.
Я пью кофе с командованием. Я пою кофе своих любовников. Но только Фобос пьет со мной из одной кружки по очереди, сидя у меня на коленях.
И пахнет от него чем-то горьковато, тонко и остро.
Перебивая въевшийся в крейсер запах безнадеги.
Передатчик
Беринг умело мстит за попорченные личные радости – врывается в самый подходящий момент и демонстрирует мне браслет с надписью на непонятном языке, который файтеры – кажется, Прометей – нашли и отдали ему.
Браслет принадлежит вроде как Гектору. Фобос смотрит на надпись и говорит нам со своим непередаваемым французским ехидством, что это не паританский язык, как мы подумали. Это колтеронский. И он сейчас переведет.
Вернувшись, он радует нас еще больше. «Вызов» - вот что означает надпись на колтеронском рядом с красной кнопкой.
Передатчик. Я скоро начну выражаться в духе Беринга русскими идиомами. У меня английский язык кончился.
Давно предлагал выкинуть Гектора в шлюз, не разбираясь, но Беринг и Энке были против. Килер вроде тоже, он вечно за всех заступается.
Помимо всего остального, Гектор же файтер. В моих глазах – уже преступление. Но Берингу с Энке не понять.
И опять они против. Давайте понаблюдаем. Вдруг его кто-то подставляет.
Я с ними всеми сразу на гибнущем крейсере бороться не могу.
Ждем.
Когда очень тихо
Давно пора спать, причем всем – подъем в шесть, мозгам нужна хоть какая перезагрузка. Килера нет в каюте. Нахожу на мостике, сидит один и дешифрует. Подхожу и обнимаю со спины – надо же, холодный какой, но накрывает мою руку своей. Страшно идти спать, что ли? Шел бы к Энке. Теплее вместе.
Я видел его медицинское досье. Там были довольно тревожные пометки Ли. Ли не успел разобраться.
Мне не придется спрашивать, потому что Килер все рассказывает мне сам, и это самое правильное в поведении со мной. Он говорит про свое врожденное заболевание сердца, про то, как с ним обращалась его собственная семья, про подделку медицинских документов, сделавшую возможной его службу. Про то, что ему осталось жить года три. И он хочет умереть не в закрытой комнате, которая что-то между палатой и камерой, а в бою. На миссии. На Слейпнире.
Мне нечего возразить. Я хотел бы его спасти, но не представляю, как это возможно и вообще возможно ли. Как все мы не представляем, переживем ли завтрашний день на крейсере.
Мой подчиненный, мой почти-напарник, мой мальчик, моя бесконечная жертва. Он спрашивает, и я тоже рассказываю ему – почему ненавижу файтеров, и как развлекался со своей компанией тот, первый мой файтер, Поллукс.
Которого позже с позором выгнали из армии. Потому что я ничего не забыл. Но очень скоро я … ну да, стал насиловать сам. Альянс меня уже переработал.
Хрустит и бьется последний лед.
Я больше ничего тебе не сделаю.
Иди спать.
Доброе утро
Утром мы нервно смотрим даже на зажужжавшую кофемолку – ждем сигнала накрывшейся системы жизнеобеспечения. И он не заставляет себя ждать. Опять. И опять не насмерть. Раньше всех этого не переживет Килер из-за своей болезни.
Вчера систему отключил под действием вируса Портос, сегодня – Ахилл. Или не вируса? Тут только надеяться, что они не сознательные предатели. Передатчик у Беринга в каюте. Кто попытается до него добраться? И какой ценой?
Я иду к себе и прохожу мимо Пателя, трогательно сидящего на лестнице со своим файтером – Амару – в обнимку. У них, видимо, как это … хороший день. В плохие Патель, помнится, просился ко мне ночевать. Я был в ссоре с Фобосом, спал один, так что пускал. Успеют еще пообниматься – я приказываю Пателю зайти ко мне прямо сейчас.
Секс торопливый, горячий, жесткий, немного механичный, я разворачиваю Пателя спиной и почти не слушаю, что он болтает – а болтает он всегда, когда рот не занят. Хорошо мне знакомое – ну мне и всему крейсеру, пожалуй - тонкое горячее тело некрасиво разрисовано шлюшьими татуировками.
В процессе, естественно, заходит Беринг, хмыкает и уходит. Ну хоть дверь закрыл.
Патель одевается полностью уже в коридоре. Похоже, на случай, если кто не понял, зачем он ко мне ходил – хочет показать это. Не привязываться, к этому нельзя. Пользоваться. Как он мной – разве нет?
Мститель
Я сижу с Килером в каюте, когда приходит Цефей и бьет меня ножом вместо «добрый день». Типичное файтерское изложение своих претензий. Это я подумаю потом, пока я лежу и смотрю в потолок, а Килер осаживает Цефея – файтеры его почему-то слушают – и делится со мной своими лекарствами. Потолок белый. А Килеру теперь может не хватить, когда с ним снова случится приступ.
Нападение на коммандера – это трибунал. Я спрашиваю Цефея, что это было и за что. Он говорит «за изнасилование». Эридана.
Эридана я не трогал никогда. Он мой племянник, я его по-своему люблю, и это не про постель. Я вызывал его к себе перед отбоем, усложняя ему жизнь, но не трогал, кроме как словами. Мне много за кого и за что можно мстить, но тут уж мимо так мимо. Если Эридана кто и насиловал, то сам Цефей. В чем я, кстати, не сомневаюсь.
Я приказываю отправить его в карцер и прошу Беринга пойти навестить. Беринг меня понял, так что бить будет сильно, не жалея. А там я успокоюсь и подумаю.
Но все же. Все же что-то цепляет меня из этого утра. Я вызывал Эридана? Я собирался вызвать Эридана? Что-то такое есть в голове. Потому ищу его и узнаю.
Что Цефей мстил по делу, и да, это было утром. Только вот я не помню. Чертов вирус. Раскладывает из нас пасьянс и смеется.
Я неловко говорю что-то вроде извинений, за это дико извиняться. Да и поверил ли он мне? На вирус можно свалить что угодно.
Цефей хотел его защитить от меня. Файтер защищает навигатора. От коммандера. Рискуя подставиться под трибунал. Моя картина мира идет трещинами и полосами, как битый комм.
Из запертого карцера не выбраться. Если сейчас опять накроется система – там верная смерть, вообще без шансов.
Я иду в карцер и любуюсь нахохленным Цефеем в свежих синяках – Беринг старался, я уже узнаю эту руку мастера. Сажусь рядом и разговариваю – словами, файтеры в принципе понимают человеческую речь. Он называет меня мразью, я скорее этому доволен. Я и есть мразь. Мразь на службе Альянса. Живите с этим.
Выпускаю Цефея из карцера и ухожу к себе.
Защищал навигатора. От меня. Странное чувство.
Может, все же человек?
Экзорцизм
Расшифровали, молодцы моя измотанная стайка. Теперь мы знаем, как «вылечить» технику и людей. На какое-то время точно хватит. Выглядит так, как будто мы наконец-то посходили с ума (и кто б удивился) – каждого по очереди держат втроем-вчетвером, заставляя смотреть в жэкран планшета, вирус в нем яростно сопротивляется. Не зря Эридан назвал это экзорцизмом.
Беринга приходится прижимать толпой, Энке держит в числе других сам Беринг – и это правильно. Со мной легко, мне сидящий на коленях лицом ко мне навигатор даже приятен. Беринг что-то громко говорит про султана в гареме. Ну и пусть завидует.
А Килер ушел, и что-то с ним не так, и по поводу этого не так Каин, бунтарь наш особо ценный, нападает на Энке. Так, это без меня, я к Килеру.
Килер сидит на складе, на полу, я сажусь напротив так же на пол и беру его за руки. Я его понимаю, ну или мне кажется, что понимаю. У него не хватает нервов все это держать. Свое прошлое, свои страхи, руководство, дешифровку, зверье, стайку, их проблемы, их страхи, злость и боль. Его не хватает. Ему нужен кто-то. Я все думал, что это будет Энке и в принципе не был против. Энке лучше других файтеров. Но … нет, у них не получается. Как два осколка, не подходящих друг другу. Я слушаю слова Килера, солено перемешанные со слезами, и понимаю это, пока обнимаю его.
Ну что я вам, семейный психотерапевт? Я б даже помог. Но чтоб я знал, как.
Я удерживаю Килера во время «экзорцизма» один. Он всегда был слабее меня. Я узнал это за пять лет очень хорошо.
Мразь на службе Альянса.
За что я не люблю файтеров
Сначала Амару едва не забил насмерть Пателя. Просто так, накатило на него. Мы уже узнали сегодня, что эволюция человека в колтеронца возможна. Возможно и общее потомство – вот у нас, как оказалось, Амару и есть такой. Потому на него вирус действует еще страшнее, чем на всех. И в шлюз не выкинешь этого полукровку-маньяка, он пока может быть очень полезен. Килеру его жаль. Мне не очень, но без файтера навигатор бессмысленен в бою. Оставляем пока. Пусть поживет.
Или лучше не надо?
Праксис и Ахилл, наши медики, спасают Пателя, а Амару путается и мешает, переживает – не хотел он, видите ли. Я распоряжаюсь отправить его в карцер. Если он там разобьет свою колтеронскую голову о дверь – ну что ж, судьба такая. Плакать определенно не буду. Меньше экзотических зверюшек на борту – всем спокойнее.
Когда операция и перевязка закончены, я ухожу к Пателю в каюту. Рядом побыть, пока окончательно придет в себя. Он обнимает меня, почти забравшись целиком на меня сверху, я поглаживаю его волосы и слушаю вполуха. Это тот слой, который нежность. Не сексуальная. Просто.
Ну естественно, тут и входит Фобос. Смотрит на нас, резко разворачивается и выходит, хлопнув дверью. Лучше б Беринг, честное слово. Что мне, за ним бежать, радуя крейсер криком: «Это не то, что ты подумал»? Нет уж, у меня тоже характер. Сложные все, а я что, простой?
Я иду искать Фобоса через минут пятнадцать, отчаянно делая вид, что не ищу. Просто хожу. Мало ли зачем. И нахожу в медблоке, в тяжелом состоянии, и это просто дежа вю – только вот Фобоса бил не его файтер, а Гектор. Гектору от кого-то тоже досталось, и он лежит. Я приказываю кинуть в карцер и помощь не оказывать. А лучше добить. Кажется, меня не слишком серьезно воспринимают, а мне не до того – я держу руку Фобоса в своей. И, кажется, обещаю Ахиллу и Праксису то ли все, что угодно в случае его спасения, то ли пристрелить лично в противоположном.
И разрешаю Ахиллу выпить. Потому что можно. Сейчас можно.
Фобос рассказывает мне об угрозе файтерского бунта, я все это передам Берингу, но сейчас я сижу рядом с Фобосом и думаю не о бунте, а что едва его не потерял.
У него чуть отливают золотом волосы, он носит форму как брендовые шмотки с модного показа, у него чуть ехидный голос, даже когда он говорит о любви. Он снимает с меня очки и пьет из моей кружки, что никому другому не позволено. Он ревнивый и наблюдательный, умный и хитрый, больше всех на свете любит себя и немного меня. Однажды он плакал у меня на плече – а я думал, не умеет.
Я не могу его потерять. Но потеряю, когда перестану быть нужен.
Или нет?
Совместимость
Тест на совместимость. Новым парам – сначала паританский тест, чтобы было ясно, можно ли на них использовать паританскую вакцину и технологию. Радость-то какая расшифровалась Селеном – паританская вакцина, очередное исследование маньяков от науки Райдеров, превратит тех, кому мы ее введем, в колтеронцев за полгода. Мало нам Амару.
Быть начальником – это делать выборы между плохим и очень плохим. Либо новенькие мутируют в жуков, либо в случае чего они даже не вылетят – у них не будет своего Старфайтера. Просто здорово. Куда ни кинь – всюду плохо. Мы обсуждаем это командованием, и решение общее, в один голос – предложить добровольно. Я-то мразь, но насильно делать людей жуками … нет, это уже не моя фантазия. Я и то нормальнее.
Единственно что – Амару обойдется без вакцины. Пусть пробует так полететь. Он и без нее наполовину колтеронец, куда еще-то.
Соглашаются Прометей и Атлас – сразу, не думая особо. Смотрю на них по-ному – глупость это или героизм? Циник во мне предполагает первое, но откуда-то всязвшийся романтик – второе. Словно я еще верю в хорошее в людях. И даже в файтерах. Патель вроде подумывает согласиться, но Амару резко против. Спать с колтеронцем не хочет. Я его понимаю. Я тоже не хочу, потому что лучше Пателю это не вводить. Я пристрастен.
Наконец проводим с коммандером Берингом тест на совместимость. Он даже поднимает настроение. Сразу ясно, что файтеры и навигаторы – разные виды (ну да, навигаторы-то люди, а файтеры так себе, животный мир). Там, где навигатор хочет мир во всем мире, файтер хочет жрать и трахаться. А там, где файтер поднимает голову от миски с едой, а себя от постели и вдруг хочет победить врагов, навигатор хочет миндальное молоко.
Надо найти пару с приличной совместимостью и отправить ее на Сиддху. На Релианте, больше ни один Старфайтер не доберется. Координаты есть, может, хоть там скажут нам, как добить вирус – он притих, но не ушел. Придушит в любой момент. В буквальном смысле.
Хорош по совместимости Релиант, чертова наша надежда, но они сейчас не полетят. У них, видишь ли, Каин как обычно нарвался, и ему шили проникающее ранение брюшной полости. Лететь он не может. И главное если бы он потом умер – ну и ладно, черт бы с ним. Но он и в один конец не долетит.
К Каину я относился насколько мог неплохо, что-то есть в этом парне человекообразное, хоть и файтер. Возможно, мозги и характер – последнего даже через край. Я даже обещал ему свободу осле возвращения, хотя вряд ли мне разрешили бы его отпустить. Идеально для него погибнуть в бою, конечно. Желательно – уничтожив перед этим побольше колтеронцев.
Отличная совместимость у Пателя и Амару, но нет, им не удается поднять Релиант. Не взлетело, как говорится. Что-то в этой сложной эмоциональной зависимости неясно нам до конца. Только методом проб и ошибок искать дальше. Кто сможет. Как сможет.
Кровь колтеронцев, точнее, геном, излечивает болезни … берем кровь у Амару, и Праксис вводит ее Килеру. Эксперимент. В конце концов, хуже быть не должно. Килер согласен, ему уже нечего бояться. Я сижу рядом и вижу, что ему лучше. От крови Амару? Или от Праксиса рядом? Они тоже прошли тест – совместимость почти как у Релианта, но все равно не тянут полет.
Когда у меня с Килером все только начиналось, как раз Праксис был его файтером. Они дружили. Или больше, чем дружили. А может, это только я не верю в близкие отношения без секса?
Вирус атакует в очередной раз – теперь отключив жизнеобеспечение и заклинив дверь в моей каюте, где как раз сидит все командование. Забавно даже и в чем-то трогательно: с двух сторон с Энке поддерживаем Килера, и я накрываю руку Энке своей. Вирус спаял командование. Спасибо, конечно, но я люблю другой тимбилдинг. Беринг колотится в дверь с размеренностью и уверенностью тарана. Мне кажется, он вынес бы эту дверь, если бы вирус сам не решил, что передумал развлекаться до конца.
Мы приняли внешний вызов от Альянса – я приказал, Килер принял. Получили что-то вроде «сами виноваты». Не надо было принимать. Килер теперь обвиняет себя, а надо-то меня. Сижу и обнимаю его. Руки у него теплеют. Как все перепутано.
В неизвестность
Каин с Авелем согласны лететь на Сиддху, раз больше некому. Мы собираем им «аптечку» из наркотиков – чтобы при любых разошедшихся швах, любом ранении был шанс дотянуть. Наркотики собираем по всей команде, пообещав закрыть глаза на то, у кого они были. Патель, конечно, в первых рядах. Чудовище мелкое. Многовато ему прощаю.
Инструктирую на отлично: доберитесь до Сиддхи, спросите их «какого хрена, и что теперь делать?», возвращайтесь. Кажется, я слишком проникся манерой Беринга общаться.
Мы их ждем и сидим у Беринга, пьем кофе. А что еще делать, кроме как ждать? Кофе пахнет перцем и апельсином, как в нормальной жизни. Деймос, который его варил, сидит у ног Беринга, прислонившись к коленям, тот треплет его по волосам. Сложилось у них, кажется. Мы с Фобосом пьем из одной кружки, я его обнимаю – он сидит рядом. Смешно. Как двойное свидание и всякое такое у нормальных людей, в той жизни, мирной.
Напомнить Фобосу, что он обещал сводить меня в какой-то французский ресторанчик с десертами.
Когда выберемся.
Если выберемся.
И тут возвращается Релиант. Каин выпадает оттуда перемазанный кровью, с радостно-наркоманским лицом, в лучшем файтерском стиле сообщает «Там звездец, жуки – во!!!», и его тащат к себе медики. Изумительно. Спасибо за доклад. Иду к Авелю, который сидит на мостике, и его ощутимо потряхивает. От него, подержав за плечи и посмотрев в глаза, выясняю, что они были на марсианской базе. И база захвачена колтеронцами.
Я даже не спрашиваю, почему они были не на Сиддхе. Сбежать, что ли, пытались? Да не бросили бы они нас.
Кажется, нам некуда возвращаться.
Приговор
Гектор напал на Беринга. Искал свой передатчик, соскучился, видно, бедный по друзьям-жукам. Уже в карцере напал еще и на Килера при Энке – на Килера, который больше всех его защищал. Может, мне написать транспарант «я же говорил» и просто молча поднимать над головой? Говорить устал что-то.
Мы идем вчетвером в карцер, за нами – группа поддержки. Поддержки нас, поддержки Гектора, поддержки здравого смысла, поддержки желания посмотреть, что будет. Самое сложное лицо у Ахилла. Навигатор Гектора. Еще один привязался к своему файтеру, популярная навигаторская патология. Нет, ты внутрь не пойдешь. Никто не пойдет, кроме командования. Не надо. И тебе, Патель, мое личное «не надо». Да, я понимаю, что ты с ним спал. Это не повод.
А Гектор, в общем, и не скрывает особенно. Гордится, что ли? Рассказывает, что работает на колтеронцев, потому что они хорошо платят. Что у него отличный первый взнос – больше трехсот трупов на Слейпнире. Что он должен был передать им наши координаты, но мы, неуважительно относящиеся к чужой собственности люди, передатчик не отдаем.
Был бы хоть за идею – было бы не так противно сейчас.
Я смотрю на лицо Беринга, у которого из-за таких вот предателей на Фронтире погибла семья с маленьким ребенком. Смотрю на Энке, доверяющего своим и защищающего. На Килера, которого этот вот пытался задушить. Кто-то против казни? Нет. Никто не против. Тут нет вариантов. Уничтожить передатчик. Уничтожить предателя.
Я командир крейсера и зачитываю приговор сам. Беринг приводит в исполнение здесь же. Гектор, кажется, пытается что-то сказать – что он то ли больше не будет, то ли передаст колтеронцам не те координаты. Просто пропускаем мимо ушей. Все кончено.
Энке с Килером ушли и не смотрели. Успокаивают Ахилла, наверно. Этого жалко, конечно, ему сейчас хуже не придумаешь. Надеюсь, он не знал и не покрывал.
У Беринга лицо застыло и кровь на руках. Я касаюсь его плеча и говорю: «Пойдем, Ваня».
Он вздрагивает и идет.
Не такой и противный. Жаль, что файтер.
Сиддха
У Праксиса гениальная идея – переспать с Килером и повысить таким образом совместимость. У них получается. Все же я правильно не верю в близкие отношения без секса. Они летят на Сиддху, и я очень надеюсь, что вернутся.
Все же Праксис нужен нам как медик.
Все же Килер … пусть живет уже.
Мы с Берингом, кстати, прошли тест тоже. У нас отличная совместимость. Ожидаемо. С любовью, правда, не очень. Влюбиться в Беринга я не могу даже ради спасения крейсера, и это взаимно.
И тут возвращаются наши, пристыковывается Сиддха, и к нам приходит Фенрир. Сестра Гелиоса, нашего файтера. В десять раз больше файтер, чем брат. У меня сразу сигнал тревоги красным перед глазами, горит и орет сиреной.
Ну что ж, я слушаю ее план. Нужно сбросить все оружие, потому что вирусу оно не нравится. Мы для него слишком агрессивные. Можно бросить крейсер и перейти на Сиддху, и с ней добираться до Земли. Марс захвачен, на Земле еще есть шансы защититься.
Команда радостно собирается на Сиддху. А я ухожу в каюту.
Я не брошу Слейпнир.
Я не сброшу оружие.
Исключено. Значит останусь один.
Напарники
Беринг, врываясь ко мне, едва не сносит дверь, и мы никого больше не пускаем, хотя просто сидим вдвоем и смотрим в стену. Стена ожидаемо белая. Потом начинаем потихоньку говорить.
Он не бросит крейсер.
Он не сбросит оружие.
Он не бросит меня, я, понимаешь ли, его напарник-навигатор, и он должен меня защищать.
Я касаюсь плечом его плеча, и мне не противно.
Приплыли.
Не пускать команду в дверь бесполезно. Приходит Килер, говорит со мной, я сначала не слышу, потом не понимаю, а потом … да, он тоже остается с нами. Я не удерживаюсь и обнимаю его, чтобы еще раз – последний возможно – коснуться волос щекой.
Приходит Энке. Он остается. Четыре человека за эти сутки спаялись так, что не растащить. У Энке поганое типично файтерское прошлое с насилием и убийством, против него едва не взбунтовалась команда, на него орал Беринг, когда он едва не спасовал перед этим …. Но он остается с нами. И это важнее всего.
Приходит Праксис, который остается из-за Килера, а может, из-за чего-то еще.
И Этос, который теперь не пойми с кем, потому что Праксис от Килера никуда не отойдет больше, но Этос не один, потому что наш. Я романтиком становлюсь, кажется.
И Ахилл, потерявший сегодня файтера.
И Каин с Авелем, и как бы я ни относился – да куда мы без них, Релианта, символа надежды?
А потом то, чего я не ждал. Приходит Фобос и обнимает меня при всех. Он остается со мной. Он не пойдет на Сиддху. Моя золотая змейка, мой знающий свою выгоду хитрый французик, не идущий у эмоций на поводу. Вот так вот.
Нас всех прожгло и проверило этой миссией.
Тем временем снаружи, оказывается, происходит выбор. Вроде как Гелиос объясняет сестре, кого брать, а кого нет. Прометей с Атласом – почти колтеронцы, они там не нужны. А мне вот нужны. Они приняли эту судьбу ради нас всех. Спорят насчет Пателя – наркоманы им тоже не нужны. А я его не брошу. Потому что … да много почему.
Но когда его решают таки взять, он уходит, не попрощавшись. Как и Деймос, бегущий за Гелиосом. С Эриданом я прощаюсь. Не скажу ничего, он сам поймет или уже нет. Может, еще и увидимся. Он будет отличным коммандером.
Прометей с Атласом с нами.
Нас двенадцать. Во главе – мы с напарником. Моим файтером Берингом.
Я сжимаю руку Фобоса в своей.
Устал.
Финал
Нас двенадцать. Слейпнир летит воевать за Землю. А потом отбивать Марс.
Много тяжелой работы каждый день, и думать некогда.
Может, погибнем. Может, станем после смерти легендой. Это слабое утешение.
Но мы команда.
И я не уверен, но … возможно, файтеры – тоже немного люди?
Знаешь, вирус, ты думал, что мы – о насилии. Так странно это, но мы – о любви. И дружбе. И верности.
Так что помолчи пока.
@темы: я сделяль, ОБВМ и платьишко, лосизм
-
-
27.04.2019 в 19:00-
-
27.04.2019 в 19:11-
-
27.04.2019 в 19:19А читается и правда на одном дыхании.
-
-
27.04.2019 в 19:37-
-
27.04.2019 в 19:50-
-
27.04.2019 в 20:03-
-
27.04.2019 в 22:25-
-
27.04.2019 в 22:52-
-
27.04.2019 в 22:57Я что-то слышал про такой кроссовер. Точнее, читал в ЖЖ знакомой как ее с кем-то словеску.
-
-
27.04.2019 в 23:12