Еще один юмористический фик по Магистру

[glichek]

Написано в соавторстве с другомлосем и Джеком.

Охота на Ёбосана, или О некоторых аспектах приобретения овощей

Авторы знают, что демон Ёбосан появился в Корее и существенно позже наших событий, но все равно не могли пройти мимо такой красоты

Правила в Гу Су можно нарушить три тысячи раз и ни разу не повториться. Вэй Усянь уверенно шел по этой дороге и сейчас находился в области двухсотого правила. Но сегодня ничего он ничего нарушать не планировал.

По крайней мере, так думал Цзян Чэн, соглашаясь выбраться вечером в город, чтобы купить А-Ли красивый гребень.
Скоро в Гу Су приезжали родители, лучше, чтобы наставник Лань Цижэнь не имел повода им жаловаться.

У Сянь поклялся брату, что знает место, где продается все самое лучшее. А то, что напротив лавки вывеска «Аромат Магнолии» и красный фонарь - так это совпадение. Улыбаясь подозрительно предвкушающе, Усянь сказал, что у А-Чэна вкус и деньги, поэтому выбирать «самый красивый гребень для самой лучшей сестренки на свете» будет он. И немедленно сбежал проведать друзей - похоже, скорее подруг - и выпить пиалу «Улыбки императора».

Цзян Чэн нашел гребень с лотосом, выбрал его и какое-то время хмуро топтался у «Магнолии», вслушиваясь в женский смех и пьяные возгласы. Потом замерз, разозлился и решительно толкнул дверь. Если надо, он был готов тащить Усяня за шкирку. Опыт был.

Вэй Усянь сидел за низким столиком в центре зала. Вокруг, будто он торговал счастьем вразвес, собрались восемь девиц и галдели, перебивая друг друга. У Сянь изображал серьезность, но огонек в его глазах пах опозданием в Гу Су и двумя десятками палок.

- О, Вань Инь! – обрадовался брат, - девушкам нужна помощь прославленных заклинателей, я уже рассказал, как им повезло, что мы с тобой здесь. Иди сюда, послушай, такого демона мы еще не ловили!
- Усянь, если мы опоздаем, последним демоном в нашей жизни будет Лань Ванцзи. И сомневаюсь, что… - начал Цзян Чэн.

Одна из девушек потянула его за рукав ханьфу к столу и подала пиалу с вином. Когда персиковые полукружья в вырезе ханьфу колеблются при каждом движении перед глазами, уйти решительно невозможно.

- Понимаешь, - старательно изображая серьезность, продолжил У Сянь, - кто-то стал приставать к девушкам по ночам. И, судя по их рассказам, это жгучий перец, парящий в воздухе, который потом превращается в человека с большим красным…
- А-Сянь! – Цзян Чэн возмущенно стукнул пустой пиалкой по столу и покраснел. Девушки захихикали, подливая ему еще вина.

К юным заклинателям подошла сама госпожа Мэй, хозяйка заведения, и лицо ее было более чем серьезным - более того, в руках она держала кошелек:

- Молодой господин, моих девочек трудно смутить, но сейчас они боятся выйти вечером на улицу. Вы же заклинатели! Из ордена! И должны помогать людям. Тем более, я готова хорошо заплатить, только избавьте нас от этого Ёбосана!
- Кого? – чуть не подавился вином от смеха Усянь.
- Мне бабка рассказывала. Это дух вражеского солдата, который остался тут после войны. Ему так нравились наши девушки, что он не захотел уходить. Старики называют его Ёбосан. Так вы нам поможете?

Происходящее казалось Цзян Чэну дурацким розыгрышем. Зная Усяня с детства, он вполне мог предположить, что подобный спектакль именно разыгрывается для него специально, и никакого злого духа на самом деле нет. Но тут в комнату вбежала испуганная служанка в порванной одежде.

- Там… там… - повторяла она, – огромный перец, красный … я хотела от него убежать, а он превратился в злого гуя и пытался схватить меня за … бедро.

Служанка развела руки, показывая размер перца. Девушки сочувственно загалдели. Усянь допил вино прямо из горшочка.

- Слушай, Вань Инь, мы должны им помочь! Скоро приезжает шицзе, вдруг эта дрянь посмеет напасть на нее!

Как потом вспоминал Цзян Чэн, он никогда бы не согласился, но спасать сестру - дело святое. Даже с риском для чести и жизни.

Вокруг все затихли. Усянь, пока несли еще вина, ходил по комнате, обдумывая стратегию.

- Итак, демон нападает только по ночам и только на девушек… Возможно, его привлекают для начала их одежда и прически, – он почему-то остановился напротив Цзян Чэна и ткнул ему пальцем в грудь - Я понял! Его надо ловить на живца!
- Что!!! – возмутилась госпожа Мэй, - я не позволю еще сильнее пугать моих бедных девочек! Сами на себя его ловите! Я плачу вам деньги!

Цзян Чэн еще не успел осознать эту мысль во всей ее глубине и перспективах, как Усянь радостно воскликнул:

- Вань Инь! Да это же великолепно! Один из нас переоденется в женское платье и пойдет по самой темной улице, вдоль канала, той, что идет к воротам Облачных глубин. Второй прокрадется за ним, и когда Ёбосан нападет, мы легко оторвем ему...
- И кто, по-твоему, будет переодеваться в женское платье? - Цзян Чэн встал, вытянувшись в полный рост, показывая, что на хрупкую девицу он точно не похож.
- Все будет честно! Мы вытянем жребий, а девочки будут следить, чтобы никто не сжульничал!

С кухни притащили пару щепок для розжига, у одной из них обломали кончик, сделав ее короче. Та самая девушка, что подавала Цзян Чэну вино, спрятала их за спину, игриво улыбнулась ему и спросила:

- Ну, мой дорогой, в правой или в левой?
Тот, не думая, показал на левую руку.

Под общий восхищенный вздох ему выпала короткая щепка.

- Усянь, ты не посмеешь! - прорычал Цзян Чэн. – Вы на меня платье не найдете!
- О! - вмешалась госпожа Мэй, - у нас тут работала… кхм.. девушка, все ее звали Большая Лу, она недавно вышла замуж и уехала. Эх, пикантная была особа! От нее осталась пара платьев.
- Но я же не похож на девушку! – продолжал отбиваться Цзян Чэн, особенно бесясь от довольной улыбки Усяня.
- Не переживай, брат, - старался тот сдержать хохот, готовый перейти в истеричные рыдания, - мы тебя накрасим. И будешь вылитая… Большая Лу!

Только то, что двое девушек буквально повисли на руках у Цзян Чэна, спасло Усяня от лютой смерти.

Тем временем госпожа Мэй принесла огромных размеров ярко-красное ханьфу, расшитое золотыми цветами и птицами. Девочки восхищенно заохали, ожидая продолжения спектакля.

- Так, - очень сердито сказал Цзян Чэн, - я не могу переодеваться тут, при них.
Усянь махнул рукой и потянулся развязать брату пояс.
- Да ладно тебе, Вань Инь, чего они там не видели. Тем более, девочки тебя накрасят и причешут, будешь ты у нас Ян-Гуфэй. Что там жалкий Ёбосан, сам Небесный император не устоит перед тобой!

Пока Цзян Чэна заворачивали в цветастые тряпки, выбеливали лицо и тянули волосы в разные стороны, втыкая шпильки, в голове крутились только две мысли – это все ради сестры, и если Усянь кому-нибудь проболтается - он труп.

А потом Цзян Чэн заведет собаку. Огромного, слюнявого, злющего, рыжего пса и назовет его Ёбосан.

Когда они вышли на улицу, Цзян Чэн, опасаясь, что кто-нибудь его узнает, прикрывал лицо веером. Ханьфу было велико в ширину, его обмотали длинным поясом, чтобы оно не висело совсем мешком. Снизу предательски торчали штаны, которые Цзян Чэн снимать отказался, угрожая оторвать Усяню голову, если тот посмеет их с него сдернуть.

Зато с прической и гримом девочки расстарались на славу. На голове Цзян Чэна закрутили сложный пучок, в который воткнули штук пять ярких гребней, украшенных цветами и цепочками, которые позвякивали при каждом шаге.

Особым шедевром живописи было его лицо. Когда Цзян Чэн все-таки вырвал у хохочущего Усяня зеркало, он подумал, что если Ёбосан и купится на этот маскарад, то меч им не понадобится – демон останется неспособным испытывать желание к женщинам до конца времен.

Тем временем совсем стемнело, редкие прохожие спешили по домам, и никто не обращал внимания на странную парочку. Разве что пьяный лодочник сказал, что Цзян Чен - прекрасная лошадка, и посоветовал Усяню пришпорить лошадку покрепче, чтоб не сбросила.

Цзян Чэн шел впереди, спиной чувствуя, насколько У Сянь доволен их дурацким приключением. Они несколько раз обошли весь квартал, а демон так и не появился. Цзян Чэн устал, он был зол, и от краски дико чесалось лицо. А еще он понимал, что они опоздали в Облачные глубины до закрытия ворот, и пробраться туда незамеченными теперь будет сложно. Усянь, кажется, тоже немного выдохся.

- Ладно, - сказал он, - сегодня Ёбосан не выдержал твоей неземной красоты и не появился. Давай повторим все тоже самое завтра, а сейчас нам пора возвращаться домой.

И они поспешили к воротам Облачных Глубин.

Улица совсем опустела, но прямо на дороге кто-то оставил полную корзину овощей.

- Смотри, А-Сянь, - проговорил забывший про веер Цзян Чэн, - перец…

В этот момент на орденской стене мелькнула белая фигура, кажется, кто-то из нефритов еще не спал. Поэтому долго стоять под воротами не стоило.

- Так, - сказал Усянь, - хватаем корзину и тащим ее с собой. Даже если там нет никакого Ёбосана, завтра поищем ее владельца или отдадим овощи на кухню, в конце концов

***
Лань Ванцзи совершенно случайно прогуливался вдоль ворот. Он не подстерегал адептов, возвращающихся после отбоя, в особенности Вэй Усяня. Разумеется, нет! Они всегда прекрасно подстерегались сами.

Вот и сейчас … и тут второй нефрит клана Лань полностью утратил состояние гармонии, и без того плохо достижимое в последнее время - ровно с того момента, как некий дурно воспитанный кланом Цзян юноша переступил порог Облачных Глубин.

Потому что пресловутый юноша как раз входил в ворота, оглядываясь и издавая те икающие и булькающие звуки, которые характерны для человека, пытающегося не смеяться в голос.

Но потряс Ванцзи даже не он - в конце концов, Усянь давно стал зрелищем привычно-ужасным, как щербинка на идеальных плитах, как синее стеклышко мозаики, замененное на зеленое равнодушным мастером. Просто сейчас он шел не один.

Он вел в Облачные Глубины женщину.
Падшую женщину из Пионового Дома, о чем уверенно говорили ее одежды.
Огромную.
Мужеподобную.
С огромными ножищами, торчащими из-под нижнего края одежды на добрый чи.
Размалеванную, как бумажный похоронный манекен.
Отвратительно хихикающую из-под веера.
И, кажется, не вполне трезвую.

Ванцзи даже оперся о стену. Он испытал невероятное желание снять лобную ленту и завязать ею себе глаза. По
возможности, на год, не менее - ну или сколько здесь продержится этот нарушитель правил?

- Хо-хо-хо, - сообщила женщина басом, сорвавшимся тут же в придушенный фальцет. - Хи-хи-хи. А как надо? Что-то вроде “ах, я заблудилась на этой пустынной темной дороге, я совсем одна с этими овощами”?

Только тут Ванцзи осознал, что у Усяня зачем-то при себе корзина овощей. Вроде перцев. Маскирует так очередные горшочки с вином?

Он отклеился от стены и выступил вперед, как каменная статуя возмездия.

Вэй Усянь с невразумительным возгласом уронил корзину, потащил вскрикнувшую басом ужасную женщину за руку, и оба они исчезли на темной тропинке меж кустарниками. Лань Ванцзи отлично знал, как их догнать, чуть срезав путь, потому не спешил. Он наклонился к корзине - понять, что же они там прятали. Или действительно овощи? Все может быть.

Кто-то потрогал второго нефрита за плечо, это было странно, Ванцзи обернулся.

За ним стоял … нет, висел в воздухе … нет, все же стоял, но у него же нет ног … в общем, красный жгучий перец в человеческий рост хвостиком вверх. Хвостик тянулся к Ванцзи, кажется, желая приобнять или погладить по щеке.

- Здравствуй, крошка, - сказал перец неизвестно чем. - Заблудилась на пустынной темной дороге? Совсем одна с этими овощами?

Ванцзи остро понял только одно.
Он понял, откуда и как в человеке берется желание выпить.
Это было необычное и важное знание.

***
Откуда и как в человеке берется желание выпить - вопрос, ответ на который знал Не Минцзюэ. Он бы мог читать об этом лекции. Невероятно увлекательные.

Но лекций он не читал. Он пил крепкое рисовое вино со своим названым братом Лань Сиченем. Точнее, первый нефрит клана Лань пил чай и посматривал на вино с легким намеком на ужас. Потом на брата, потом опять на вино, которое, по его мнению, годилось промывать раны, но никак не вливаться в живых людей. Он знал, что еще пиалка - и брат захочет веселья и песен. Репертуар Сиченя для него был слабоват, потому брат запоет на все Облачные Глубины сам что-то, где будут фигурировать кабаки, легко одетые девы, вино и драки, а Сиченю придется аккомпанировать на сяо.

А утром объяснять дяде, что это было, будто дядя сам не понимает. Гостеприимство и любовь к близким, а заодно уважение к старшим - что еще-то? Добродетель.

- Смотри, брат, - заметил Не Минцзюэ, - там за твоим младшим какой-то перец идет. Это откуда такой?
- Прости? - осторожно уточнил Сичень. По его мнению, брат выпил еще не столько. - Какой … перец?
- Жгучий вроде, - уточнил старший брат.

Перед внутренним слухом Сиченя пронеслись обрывки услышанных на улице разговоров и выражения, подхваченные от старшего брата, не говоря уж о неких невоздержанных в речи учениках. Кажется, перец - это юноша, а жгучий - яркий и привлекательный?

Тут глава клана Не попросту развернул его к окну.

В их сторону не лишенным достоинства, но весьма быстрым шагом шел Лань Ванцзи со сложным лицом человека, не вполне точно знающего, что предпринять. А за ним - перец.

Красный. Жгучий. В человеческий рост.

Кажется, он что-то говорил. Непонятно, чем. И тянулся хвостиком к … ну скажем так, талии второго нефрита.

- Во хрень какая! - почти восторженно сказал глава клана Не и вылетел наружу, пока Лань Сичень хватался за флейту.
Сабля взметнулась в воздухе. Разрубленный пополам перец развалился.

Мелкий сгусток темной энергии в панике понесся прочь от Облачных Глубин. А заодно и от Поднебесной.

- Вот так, - с удовольствием сообщил Не Минцзюэ. - А то шляется тут разное, от дела отвлекает.
- Что это было, дорогие мои племянники? - поинтересовался ядовитый голос Лань Цижэня, традиционно появившегося невесть откуда. А ведь мог бы уже и спать, как положено адепту клана Лань.

Правой рукой он держал за шиворот Усяня. А левой … мужеподобную госпожу из Пионового Дома со смазанным макияжем, до боли кого-то напоминавшую.

***
Утром Лань Ванцзи выбивал на скале три тысячи первое правило. Лань Сичень подавал ему краску прокрашивать буквы. Правило гласило: “Запрещено приводить в Облачные Глубины кокетливые перцы и общаться с ними”.
Усянь и Цзян Чэн чистили на кухне овощи - всю корзину, а заодно еще парочку дополнительных. Лань Цижэнь выслушал их сбивчивое объяснение “ходили за овощами” и предложил дать их любви к овощам здоровое и полезное применение.

Не Минцзюэ прекрасно выспался. Ему снились героические победы над перечными войсками.

Демон Ёбосан больше в Поднебесной не появлялся.