[glichek]

Решила хандрить и страдать про никтоменянелюбит.

Немедленно прочитала описание этого состояния у Джерома, найдя его книгу, которую еще не читала. Это прям про многих из нас. Цитата длиннющая, но того стоит.

"Ощущения, сопряженные с бытием не в духе, отчасти напоминают те,
которые вызываются одновременными приступами зубной боли, несварения желудка
и жестокого насморка. Вы становитесь несообразительным, раздражительным и
беспокойным; грубым к незнакомым и опасным для своих друзей; угрюмым,
брюзгливым и придирчивым - словом, в тягость самому себе и всем окружающим
вас.

Пока вы не в духе, вы не в силах ни думать о чем-либо дельном, ни, тем
более, делать что-либо нужное, хотя бы даже и по обязанности. И вы отлично
сознаете это, но сладить с собой не можете. Не будучи в состоянии усидеть на
месте, вы схватываете шляпу и отправляетесь гулять. Но не успели вы
добраться до первого угла улицы, как уж начинаете досадовать, зачем вышли из
дому, и повертываете назад. Очутившись снова у себя в кабинете, вы берете в
руки книгу и собираетесь читать. Но Шекспир вам кажется пошлым и плоским,
Диккенс - тяжелым и чересчур прозаичным, Теккерей - скучным, а Карлейль - не
в меру сентиментальным. Перебрав чуть не всю свою библиотеку знаменитых
авторов, вы с негодованием швыряете последнюю книгу в угол и браните оптом
всю пишущую братию.

Возле ваших ног трется кошка; вы выталкиваете ее за дверь, которую
затем запираете на ключ. Тут вам приходит в голову, что не мешало бы
написать два-три письма. Беретесь за перо, но, написав что-нибудь вроде
следующего: "Дорогая тетушка! Улучив пять минут свободного времени, спешу
воспользоваться ими, чтобы написать вам", - вам уж больше не удается выжать
из своего подавленного мозга ни одной фразы. Чуть не изжевав или измяв в
зубах - смотря по материалу - ручку пера, вы бросаете ее куда попало, рвете
начатое письмо на мельчайшие клочья и вскакиваете с кресла с твердым
намерением развлечься посещением ваших добрых знакомых Томпсонов. Но пока вы
надеваете перчатки, вам начинает казаться, что Томпсоны - люди очень глупые,
что, если вы пойдете к ним, вам придется понянчиться с их последним
отпрыском и что, вдобавок, у них никогда не бывает ужина. Вы проклинаете
Томпсонов и решаетесь остаться дома.

В это время вы чувствуете себя совершенно разбитым. Вам хотелось бы
умереть и попасть в рай. И вот вы начинаете представлять себя лежащим на
смертном одре, окруженном всеми вашими родными, друзьями и знакомыми,
проливающими ручьи слез. Мысленно вы благословляете их всех, в особенности
тех из знакомых дам, которые помоложе и покрасивее. Вы говорите себе, что
все эти люди оценят вас, когда вас уже не будет на свете, и с горечью
сопоставляете их предполагаемые будущие добрые чувства к вам с тем
равнодушием, которое они до сих пор питали к вашей особе, прикрываясь лишь
маской лицемерия.

Все-таки мысль, что вас будут оплакивать хоть мертвого, на минуту
утешает вас, но вслед за тем вы обзываете себя дураком за то, что могли хоть
на одно мгновение вообразить себе, что даже ваша смерть в состоянии будет
огорчить кого-нибудь. Вообще никому нет дела до вас, хотя бы вас повесили,
расстреляли, взорвали или если бы вы даже женились. Никогда никому вы не
были милы и дороги; никто никогда не воздавал вам даже должного, и вообще
вам с самой колыбели не сладко жилось на свете; следовательно, не сладко
будет умирать, - с полной логичностью заключаете вы".

Это полностью исправило мое настроение, и я пошла с легким сердцем сочинять два покушения на Иньяса в корвособэкграунд.